Газетная кампания против Александра Солженицына после присуждения ему Нобелевской премии не достигла того накала, что был двенадцатью годами раньше, когда клеймили Бориса Пастернака. Нового лауреата уже не обзывали «лягушкой в болоте», не кричали ему: «Прочь с дороги, таракан!» и еще не объявили «литературным власовцем» – это будет через три года, когда гебуха захватит «Архипелаг ГУЛАГ». В «Теленке», упомянув в меру разнузданные статьи из «Правды» и «Коммуниста Вооруженных Сил», Александр Исаевич прибавил: «Еще в “Литгазете” какой-то беглый американский эстрадный певец учил меня русскому патриотизму…».
Я пришел в газету спустя три с лишним года и, откуда взялась эта статья, не знаю. Но Дина Рида, ее подставного автора, однажды видел. Он пел для сотрудников газеты под гитару в конференц-зале на шестом этаже, а потом надписывал и раздавал свои фотографии. Я тоже подошел, чтобы разглядеть его поближе. Всей мимикой он изображал приветливость и расположение, но меня не видел в упор, смотрел, как шофер на дорогу, широким охватом, без фокусировки. По-русски не говорил и не понимал.
Его показные художества расписывали с восторгом. Помню, что в какой-то благополучной стране [ну, если Чили называть благополучной страной… – Прим. ред. сайта] он появился с тазиком перед своим посольством и сделал вид, что отстирывает американский флаг. Попробовал бы он без разрешения выкинуть что-нибудь эдакое в СССР! Или в Восточной Германии, которую выбрал для жительства.
< … >
Знал ли Дин Рид, что в соцлагере его будут держать на коротком поводке? И, если понадобится, сами за него всё отстирают, и напишут, и подпишут... А ему достаточно будет симулировать приветливость и расположение. Знал или нет, но согласился. Жизнь его оборвалась летом 1986 года – неожиданно и, как теперь принято говорить, при невыясненных обстоятельствах. Он то ли просто утонул, купаясь в озере, то ли покончил с собой, то ли был ликвидирован восточногерманскими спецслужбами.
При мне в «Литгазете» появилась за подписью Дина Рида трехстраничная заметка к выборам в Верховный Совет. На этот раз американский эстрадник не нашел ничего лучше, как призывать советских избирателей отдать свои голоса даже не за ухватистого Эдуарда с его зубной пастой, а за кандидатов мифического блока коммунистов и беспартийных и лично за еле живого товарища Леонида Ильича Брежнева. Писать по-русски Дин Рид не умел. Выходит, перед нами был перевод. Но если это и смахивало на перевод, то не с хорошего английского на плохой русский, а с плохого русского в бумажник. Что тут же со всей очевидностью и подтвердилось.
После выхода газеты пускали по отделам ее экземпляр для так называемой разметки. На каждом материале нужно было указать размер гонорара и сведения об авторе. Естественно, для бухгалтерии. Статейка, подписанная Дином Ридом, потянула, как и положено, на тридцать рублей – но не по евангельскому счету, а по объему: обычно за машинописную страницу платили десятку; стало быть, за три страницы – тридцатник. Однако выписаны эти деньги были вовсе не Дину Риду, а сотруднику отдела внешней политики Яше Боровому. Это значило, что единоличным автором заметки был именно он.
Кто бы сомневался, что вся одесская контрабанда делалась на Малой Арнаутской! А газетная пропаганда – по адресам самих редакций и смежных контор.