Сейчас в это, наверное, трудно поверить, но в те теперь уже далекие годы имя американского певца, его песни были необычайно популярны. Красивые внешний вид и голос, песни на самых разных языках принесли Риду большую популярность в нашей стране. И вот певец дает только два концерта в нашем городе. Само собой разумеется, что билетов мы никогда не покупали. У нас, пацанов, были свои ходы в театр. Например, через окно туалета. Порой, правда, там дежурил очередной "зауховыводящий" постовой дядя Вася. Но, что поделаешь, искусство требует жертв. Таким "туалетным" образом мы просачивались на концерты Зигфрида Валенди, Карела Готта, Радмилы Караклаич, Лили Ивановой, Джордже Марьяновича, смотрели постановки Большого театра, театров "Ленкома", Вахтангова, МХАТа и т.д., и т.п.
Слушали пение молодых Кобзона, Ротару, Лещенко, Леонтьева, совсем юной Понаровской и многих-многих других.
И вот – Дин Рид. На первый концерт мы не попали. Около туалетного окна стоял очччень гадкий "мильтон" – дядя Петя Шаповалов (ставший таки потом начальником милиции). Поэтому мы слонялись рядом с театром и слушали отголоски пения американца. По окончании концерта певец, к удивлению публики, вышел вдруг на ступеньки к выходу из театра. В его руках была пачка фотографий с автографами.
Дин Рид, бедняга, не учел только экспрессивной непосредственности советского зрителя. Что называется "в один секунд" певец был смят и чуть было не разорван в клочья – не подоспей вовремя милиция. Однако ему порвали-таки рубашку, а фотографии просто растерзали на части. Весть же о том, что Дин Рид после концерта раздавал автографы, облетела маленький курортный город в одночасье.
Назавтра у театра собралась толпа человек в триста с явным намерением получить в качестве автографа не только фотографию, но и, по меньшей мере, хотя бы кусочек певца. Концерт подошел к концу, толпа росла, певца не было. Толпа шарахалась от выхода к выходу и постепенно накалялась.
Мы, разумеется, были тут же. Шастали туда-сюда без надежды на автографы. Честно сказать, было интересно, как начнут терзать певца. Этакая ребячья жестокость.
И вот, проходя мимо самой что ни на есть неприметной дверцы в стене театра, мы вдруг увидели, что дверца эта с тихим скрипом слегка отворилась и оттуда высунулось испуганное лицо Дина Рида:
- Хей, бойз, рэбъята! – он ткнул пальцем куда-то за наши спины. – Каа! Эээ... мэшин! Авто!
- Машину просит, – сообразил самый англичанистый из нас. – Но где она?
Да вон же она, "Чайка". Певец в это время показывал руками, что, дескать, надо бы прикрыть его. Что делать? Наша команда окружила Дина Рида плотным кольцом и стала медленно, чтобы не возбуждать подозрения, двигаться к "Чайке". Но она стояла довольно далеко. А зритель был глазаст.
– ДИН! – взревел кто-то над ухом.
– РИД! – подхватил кто-то не менее громко.
– ГДЕ?! – возопила толпа.
– ВОНАН!
С двух сторон к нашей кавалькаде бросились любители автографов и кусочков певцов. Мы не успевали к "Чайке". Дин Рид уже в ужасе прикрылся гитарой, которую держал в руках, как вдруг...
– Эй, мужик, – донеслось из стоявшего совсем рядом "Запорожца" первой модели, причем – инвалидского, – падай ко мне.
Какой-то инвалид без ноги распахнул перед Ридом дверцу. Что было делать? Рид плюхнулся на сиденье, захлопнув дверцу, машина рванулась вперед, толпа негодующе взревела, мы рассмеялись, а певец уже на ходу крикнул:
– Миэ! Дуужба! Спасыбо!
А я пошел с пацанами домой, рассуждая на ходу, как инвалид, приехав домой, небрежно ответит на вопрос жены, где был:
